Емельян Пугачев. Книга 3 - Страница 192

К оглавлению

192

Суд и расправа
Глава 4

Настоящая, четвертая в книге — «Прохиндей», — глава не включена в третью книгу «Емельян Пугачёв» по композиционным соображениям.

Ред.
1

В один из майских благодатных деньков к дому ржевского воеводы подкатил с бубенцами бравый пучеглазый поручик Капустин. Воевода принял его с должным уважением и, осведомившись, в чем дело, предложил остановиться у него.

После обеда с выпивкой послали за фабрикантом Твердозадовым. Поручик ему отрекомендовался:

— Я зять московского первой гильдии купца Силы Назарыча Серебрякова.

— А-а-а, так, так, — почтительно заулыбался рыжебородый, большой Твердозадов; его густые волосы подрублены по-кержацки, расчесаны на прямой пробор, свисают крышей.

— Согласно сих двух документов, — продолжал офицер, передавая Твердозадову долгополовские фальшивки, — имею получить с вас тысячу рублей наличными и на тысячу рублей веревками.

Улыбка на крупном и суровом лице Твердозадова сменилась недоумением.

Нахмурив щетинистые брови, он пристально рассматривал предъявленные ему бумажки за печатями.

— Твоя рука? — спросил воевода.

— Кажись моя, — буркнул фабрикант, — токмо что не я писал… Ничего в толк не возьму. Откедов… откедов у тя сии грамотки?

— Я оные документы, — ответил офицер, — получил от тестя моего с доверительной надписью. Требую срочной уплаты.

— Я в Москве вот уж десять годов не бывал! — гневно закричал басом Твердозадов. — Мошенство! Каверза! Что вы, господа хорошие… Побойтесь бога!

— Бога мы боимся, — зашумел и воевода, выкатывая бараньи глаза. — А ты не ори, пока я те глотки не заткнул. Ты как меня честил? Помнишь?..

Смотри, в капусту искрошу. А вот, выкладывай господину поручику деньги и шагай с богом домой.

— Тьфу! — и Твердозадов швырнул на стол оба векселя. — Тоже нашли дурака, чтоб за какого-то прощалыжника кровные денежки платить. Да я в Тверь, я в Питер… До сената дойду!

Он круто повернулся и, тяжело брякая подкованными сапогами в пол, пошагал, как конь на дыбах, к выходу.

— Судом стребуем! — крикнул ему вдогонку вспотевший воевода. — Имущество опишем, в яму долговую угодишь…

— Не стращай, голоштанник, — повернулся от двери фабрикант. — Проглочу с потрохами, как снетка, и пискнуть не успеешь.

На следующий день поручик Капустин явился в магистрат, ведавший купеческим сословием и относящимися к оному гражданскими делами. За магистратским столом восседал сам бургомистр, седобородый Ряхин, два ратмана и повытчик — родственники его. Все четверо — выборные из купцов.

Поручик Капустин требовал немедленных действий по взысканию с Твердозадова двух тысяч. Члены магистрата взирали на векселя «с неохотой и сумнительством». Тогда поручик предъявил, за подписями высоких московских лиц, бумагу. Между прочим в бумаге говорилось: «Доколе то дело решением произведено не будет, дотоле того магистрата присутствующих и повытчика держать при их местах без выпуску». Прочтя бумагу, бургомистр и прочие члены магистрата поняли, что шутки плохи, доведется Твердозадова довольно понужнуть.

Истцу, поручику Капустину, была отведена на купеческий кошт квартира.

Началось дело.

Бургомистр Ряхин двадцать лет бессменно держал в своих руках весь город. В магистрате, в земской избе, в словесном суде и прочих подведомственных ему учреждениях сидели его родственники или добрые друзья. Писчики, канцеляристы, подьячие «просто» и подьячие «с приписью», трепеща, ждали мановения начальника. С незнатными людьми бывало так: двум магистратским рассыльщикам давали сыскную, они сыскивали должника в дому или где улучить было возможно, схватывали его, волокли к разбирательству, объявляя «при доезде». Ежели должник укрывался, рассыльщики волокли в суд его мать, отца или жену и содержали их под караулом, доколе должник не являлся на выручку своих близких.

А вот теперь поступить так бургомистр Ряхин поопасился: Твердозадов — фабрикант, богач, раскольник, имеющий в Москве сильную руку среди староверов-толстосумов. Поэтому словесный суд, куда передано это кляузное дело, поручил судье, купцу Постникову, наведаться к Твердозадову и упросить его кончить дело полюбовно. Судья трижды ходил к нему.

Твердозадов трижды выгонял его вон, кричал, что по фальшивым векселям не плательщик.

А как, согласно вексельному уставу, должно решить дело в двухнедельный срок, иначе взыскание по иску будет учинено с самих судей, да и поручик Капустин грозил, по смыслу имевшейся у него бумаги, в случае проволочки заковать судей, подьячих и повытчика в ножные кандалы, суд постановил повернуть дела как можно круче.

Посланы были два рассыльщика из дюжих второй гильдии купцов, и повелено было тем рассылыцикам:

— Требовать должника в словесный суд неотступно.

Здоровецкие бородатые рассылыцики усердно, страха ради, помолясь, подступили к запертым воротам Твердозадова. Грохали и час, и два, и три, из сил выбились, ни с чем вернулись в суд.

Меж тем хитроумный фабрикант, зная повадки бургомистра и беззакония местных властей, ввез в свою крепость двенадцать возов продуктов, запер наглухо ворота, спустил с цепей бешеных собак и стал отсиживаться, выжидать, что будет. А канатная фабрика его, помещавшаяся во дворе за бревенчатой стеной, продолжала работать полным ходом.

192